К гаучо
К гаучо
Род отважный, постоянный,
полный первобытных сил,
ты отчизну воплотил
в конной статуе чеканной.
От удачи бесталанной
ярче жертвенность твоя -
так кровавая струя
из разверстой бычьей жилы
полыхает что есть силы
алым стягом бытия.
Ибо стойкость в злые годы -
так судьбой утверждено -
претворит одна в вино
гроздья черные невзгоды.
Мера полная свободы
вам отмерится с лихвой
меж опасностью прямой
и отвагой непреклонной,
между острием факона
и певучею строкой.
В час великих испытаний,
что в веках прославил нас,
так же, как в счастливый час,
слышен голос птицы ранней.
Пайядора песнь в тумане
возвестила нам рассвет, -
и ушел за солнцем вслед,
в алом свете исчезая,
гаучо, избранник мая,
он уж не вернется, нет!
Так прошел он по земле,
за собой оставив пламя,
поднимая бунта знамя
против жизни в кабале.
Крепко держится в седле,
скачкой пампу пробуждая.
Скачет с ним его родная
Аргентина за спиной,
охватив его рукой, -
радостная, молодая.
В Суипаче, в Айякучо
ратный путь его пролег -
там иссяк он, как поток,
низвергающийся с кручи.
Он, умелый и везучий,
зло любое исцелял,
он умом и силой взял
и в борьбе с самоуправством
верх одерживал лукавством -
легкий, звонкий, как реал.
Не колеблясь, за вождем
шел на смерть своей охотой;
стала сабля патриота
для него простым ножом;
простодушен, прям во всем,
верил он не без причины,
что и в горький час кончины,
в час борьбы и в час труда -
шпоры гаучо всегда
украшение мужчины.
Есть в поэзии его
первого цветка приманка,
зорь весенних торжество
с конским ржаньем спозаранку;
и румяная смуглянка,
в холст одетая простой,
крутобедрой красотой
нам в сердца несет смятенье -
плод весеннего томленья,
спелым соком налитой!
Стал нам памятью о нем
только горький плач гитарный -
край его неблагодарный
отказал ему во всем.
Мы добра не бережем -
нам булыжник, право слово,
лучше слитка золотого;
без вины осуждена,
гибнет в наши времена
нашей родины основа.
Род отважный, постоянный,
полный первобытных сил,
ты отчизну воплотил
в конной статуе чеканной.
От удачи бесталанной
ярче жертвенность твоя -
так кровавая струя
из разверстой бычьей жилы
полыхает что есть силы
алым стягом бытия.
Ибо стойкость в злые годы -
так судьбой утверждено -
претворит одна в вино
гроздья черные невзгоды.
Мера полная свободы
вам отмерится с лихвой
меж опасностью прямой
и отвагой непреклонной,
между острием факона
и певучею строкой.
В час великих испытаний,
что в веках прославил нас,
так же, как в счастливый час,
слышен голос птицы ранней.
Пайядора песнь в тумане
возвестила нам рассвет, -
и ушел за солнцем вслед,
в алом свете исчезая,
гаучо, избранник мая,
он уж не вернется, нет!
Так прошел он по земле,
за собой оставив пламя,
поднимая бунта знамя
против жизни в кабале.
Крепко держится в седле,
скачкой пампу пробуждая.
Скачет с ним его родная
Аргентина за спиной,
охватив его рукой, -
радостная, молодая.
В Суипаче, в Айякучо
ратный путь его пролег -
там иссяк он, как поток,
низвергающийся с кручи.
Он, умелый и везучий,
зло любое исцелял,
он умом и силой взял
и в борьбе с самоуправством
верх одерживал лукавством -
легкий, звонкий, как реал.
Не колеблясь, за вождем
шел на смерть своей охотой;
стала сабля патриота
для него простым ножом;
простодушен, прям во всем,
верил он не без причины,
что и в горький час кончины,
в час борьбы и в час труда -
шпоры гаучо всегда
украшение мужчины.
Есть в поэзии его
первого цветка приманка,
зорь весенних торжество
с конским ржаньем спозаранку;
и румяная смуглянка,
в холст одетая простой,
крутобедрой красотой
нам в сердца несет смятенье -
плод весеннего томленья,
спелым соком налитой!
Стал нам памятью о нем
только горький плач гитарный -
край его неблагодарный
отказал ему во всем.
Мы добра не бережем -
нам булыжник, право слово,
лучше слитка золотого;
без вины осуждена,
гибнет в наши времена
нашей родины основа.