Прелюдии
Прелюдии
I
В морозный вечер дух мясной
Насытил мерзлый переулок.
Шесть часов.
Дня догорающий окурок.
Сквозняк с дождем взметает вихрь
У ног твоих
Пожухлых листьев и газет,
Слетевшихся с пустой стоянки;
И медный свет
Пролили в ливень окон склянки,
И с клячей в такт кабриолет
Сплясал затейливый канкан.
И вспыхнул фонарей фонтан.
II
В сознание приходит утро,
Дохнув тяжелым перегаром,
Прохожие, сбиваясь в пары,
Бредут по улицам понуро
К кофейням наугад.
Обычный маскарад.
В такую рань
Терзает мысль о мельтешеньи рук,
Одергивающих сотни штор вокруг
В грошовых номерах.
III
Ты плед отбросила на пол,
И, лежа на спине, дремала;
В больной ночи подстерегала
Стада оскаленных теней,
Из них душа и состояла;
Они толпились по углам.
Когда же мир пришел в себя,
И луч сквозь жалюзи прокрался,
И воробьиный крик ворвался
В твое сознанье; город сна
С трудом себя признал, на ощупь.
Рой бигудей смахнув с подушки,
Ты ноги скинула с дивана
И сжала жалко и жеманно
В ладонях желтые подошвы.
IV
Душа витала в небесах,
Над камнем городских оков,
Булыжник башмаки терзал
В четыре, в пять и в шесть часов;
Прохожих пальцы и глаза
Брехню газет перебирали,
Как в куче мусорной, из-за
Окраин улица косая
Высасывала фарш людской.
Я грезил женщиной, и весь
Виденьем цепким был объят:
Бездонных и тишайших глаз
Унылый бесконечно взгляд.
Забавно? Смейся и корми прохожих с рук;
Миры вращаются, как будто
По пустырю кружится в танце рой старух.
I
В морозный вечер дух мясной
Насытил мерзлый переулок.
Шесть часов.
Дня догорающий окурок.
Сквозняк с дождем взметает вихрь
У ног твоих
Пожухлых листьев и газет,
Слетевшихся с пустой стоянки;
И медный свет
Пролили в ливень окон склянки,
И с клячей в такт кабриолет
Сплясал затейливый канкан.
И вспыхнул фонарей фонтан.
II
В сознание приходит утро,
Дохнув тяжелым перегаром,
Прохожие, сбиваясь в пары,
Бредут по улицам понуро
К кофейням наугад.
Обычный маскарад.
В такую рань
Терзает мысль о мельтешеньи рук,
Одергивающих сотни штор вокруг
В грошовых номерах.
III
Ты плед отбросила на пол,
И, лежа на спине, дремала;
В больной ночи подстерегала
Стада оскаленных теней,
Из них душа и состояла;
Они толпились по углам.
Когда же мир пришел в себя,
И луч сквозь жалюзи прокрался,
И воробьиный крик ворвался
В твое сознанье; город сна
С трудом себя признал, на ощупь.
Рой бигудей смахнув с подушки,
Ты ноги скинула с дивана
И сжала жалко и жеманно
В ладонях желтые подошвы.
IV
Душа витала в небесах,
Над камнем городских оков,
Булыжник башмаки терзал
В четыре, в пять и в шесть часов;
Прохожих пальцы и глаза
Брехню газет перебирали,
Как в куче мусорной, из-за
Окраин улица косая
Высасывала фарш людской.
Я грезил женщиной, и весь
Виденьем цепким был объят:
Бездонных и тишайших глаз
Унылый бесконечно взгляд.
Забавно? Смейся и корми прохожих с рук;
Миры вращаются, как будто
По пустырю кружится в танце рой старух.