Тот, держась на крыльях…

Перевод Н. Гинцбурга
К Юлу Антонию

Тот, держась на крыльях, скрепленных воском,
Морю имя дать обречен, как Икар,
Кто, о Юл, в стихах состязаться дерзко
С Пиндаром тщится.


Как с горы поток, напоенный ливнем
Сверх своих брегов, устремляет воды,
Рвется так, кипит глубиной безмерной
Пиндара слово.


Фебова венца он достоин всюду —
Новые ль слова в дифирамбах смелых
Катит, мчится ль вдруг, отрешив законы,
Вольным размером;


Славит ли богов иль царей, героев,
Тех, что смерть несли поделом кентаврам,
Смерть Химере, всех приводившей в трепет
Огненной пастью;


Иль поет коня и борца, который
С игр элидских в дом возвратился в славе,
Песнью, в честь его, одарив, что сотни
Статуй ценнее;


С скорбною ль женой об утрате мужа
Плачет, ей до звезд его силу славит,
Нрав златой и доблесть, из тьмы забвенья
Вырвав у смерти.


Полным ветром мчится диркейский лебедь
Всякий раз, как ввысь к облакам далеким
Держит путь он, я же пчеле подобен
Склонов Матина:


Как она, с трудом величайшим, сладкий
Мед с цветов берет ароматных, так же
Средь тибурских рощ я слагаю скромно
Трудные песни.


Лучше ты, поэт, полнозвучным плектром
Нам споешь о том, как, украшен лавром,
Цезарь будет влечь через Холм священный
Диких сигамбров.


Выше, лучше здесь никого не дали
Боги нам и рок, не дадут и впредь нам,
Даже если б вдруг времена вернулись
Века златого.


Будешь петь ты радость народа, игры,
Дни, когда от тяжб отрешится форум,
Если бог к мольбам снизойдет, чтоб храбрый
Август вернулся.


Вот тогда и я подпевать отважусь,
Если только речь мою стоит слушать,
Цезаря возврат привечая: «Славься,
Ясное солнце!»


«О, триумф!» — не раз на его дороге,
«О, триумф!» — не раз возгласим, ликуя,
И воскурит Рим благосклонным вышним
Сладостный ладан.


Твой обет — волов и коров по десять,
Мой обет — один лишь бычок, который
Уж покинул мать и на сочных травах
В возраст приходит.


У него рога — словно серп на небе
В третий день луны молодой; примета
Есть на лбу — бела, как полоска снега, —
Сам же он рыжий.