В ГОД ЦЗИЮ, ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ДЕВЯТОГО МЕСЯЦА
Так исподволь тихо
осень пришла к концу -
И зябкая дрожь
от ветра и от росы.
У вьющихся трав
той яркости прежней нет.
Деревья в саду
пусты - облетела листва.
А воздух промыт -
исчезла последняя грязь.
Во весь их простор
пределы небес высоки.
От скорбных цикад
ни звука не сбереглось.
Лишь стаи гусей
кричат среди облаков...
В тьме тем превращений,
в чередованье вещей
И жизнь человека
разве сама пе труд?
С древнейших времен
для всех неизбежна смерть,
Но вспомню о ней,
и сердце бедою жжёт.
Удастся ли чем
умерить мою печаль?
Я мутным вином
сумею себя отвлечь:
Что будет в веках,
о том не дано нам знать,
И пусть хоть оно
продлит это утро дня!
осень пришла к концу -
И зябкая дрожь
от ветра и от росы.
У вьющихся трав
той яркости прежней нет.
Деревья в саду
пусты - облетела листва.
А воздух промыт -
исчезла последняя грязь.
Во весь их простор
пределы небес высоки.
От скорбных цикад
ни звука не сбереглось.
Лишь стаи гусей
кричат среди облаков...
В тьме тем превращений,
в чередованье вещей
И жизнь человека
разве сама пе труд?
С древнейших времен
для всех неизбежна смерть,
Но вспомню о ней,
и сердце бедою жжёт.
Удастся ли чем
умерить мою печаль?
Я мутным вином
сумею себя отвлечь:
Что будет в веках,
о том не дано нам знать,
И пусть хоть оно
продлит это утро дня!