Главная / Китайская поэзия
/ Тао Юань-мин
/ НАПИСАЛ В ДВЕНАДЦАТЫЙ МЕСЯЦ ГОДА ГУЙМАО, ДАРЮ ДВОЮРОДНОМУ БРАТУ ЦЗИН-ЮАНЮ
НАПИСАЛ В ДВЕНАДЦАТЫЙ МЕСЯЦ ГОДА ГУЙМАО, ДАРЮ ДВОЮРОДНОМУ БРАТУ ЦЗИН-ЮАНЮ
Укрыл я следы
за бедной дощатой дверью.
Уйдя далеко
от мира, порвал я с ним.
Вокруг погляжу,
никто обо мне не знает.
Простая калитка
захлопнута целый день...
Холодный, холодный
к вечеру года ветер,
И сыплется, сыплется
круглые сутки снег.
Я слух приклоняю -
ни шороха и ни скрипа,
А перед глазами
чистейшая белизна.
Дыхание стужи
проникло в мою одежду.
Корзина и тыква
мне реже служат теперь.
И бедно, и тихо,
и пусто в моей каморке,
Здесь нет ничего,
что бы радость давало мне.
И только читаю
тысячелетние книги,
Всё время, всё время
вижу подвиги старины.
До нравов высоких
не в силах моих добраться:
Я едва научился
твёрдо бедность переносить.
И если Пинцзиню
даже следовать я не буду,
Разве жизнь на приволье
не разумней всего, что есть?
Спрятал я свои мысли
в стороне от сказанной речи,
И к тебе эти строки
разгадать не сможет никто!
за бедной дощатой дверью.
Уйдя далеко
от мира, порвал я с ним.
Вокруг погляжу,
никто обо мне не знает.
Простая калитка
захлопнута целый день...
Холодный, холодный
к вечеру года ветер,
И сыплется, сыплется
круглые сутки снег.
Я слух приклоняю -
ни шороха и ни скрипа,
А перед глазами
чистейшая белизна.
Дыхание стужи
проникло в мою одежду.
Корзина и тыква
мне реже служат теперь.
И бедно, и тихо,
и пусто в моей каморке,
Здесь нет ничего,
что бы радость давало мне.
И только читаю
тысячелетние книги,
Всё время, всё время
вижу подвиги старины.
До нравов высоких
не в силах моих добраться:
Я едва научился
твёрдо бедность переносить.
И если Пинцзиню
даже следовать я не буду,
Разве жизнь на приволье
не разумней всего, что есть?
Спрятал я свои мысли
в стороне от сказанной речи,
И к тебе эти строки
разгадать не сможет никто!